А это он и есть.А это он и есть, смотрит на тебя до прозрачности голубыми глазами и нехорошо улыбается - так, что видны кончики чересчур длинных клыков. А это он и есть, и в глазах у него - пусто, только видно, как уродливо раззявлен рот у твоего отражения. А это он и есть - твой старый добрый друг Йохан, который несколько дней назад рассуждал с тобой о добровольцах, которые сдают кровь для пришедших из-за моря людей.
Эти люди ведь помогают нам, потомкам выживших в той страшной войне, о которой остались только полулегенды. Они восстановили электричество и тепло, они разбираются во всех странного вида механизмах, они огородили опасные зоны и вылечили многие болезни. На них все молились бы, не будь одного но: эти люди пьют нашу кровь, и ничего не могут с этим поделать.
Йохан, старый добрый Йохан, только несколько дней назад рассуждал, пылко и страстно, о том, что за все надо платить, что это - необходимая и неизбежная наша благодарность. И что надо ходить в пункты приема крови, и что не надо бояться предложить свою руку для укуса: что тебе сделается? А им это - жизнь. А их жизнь - наше выживание.
Только теперь разумный Йохан утробно рычит, и в глазах у него - ни капли узнавания, и блестит в неярком свете луны тонкая ниточка слюны, свисающая с его губы. Йохан опять ходил с кем-то из своих ночных друзей - не с чернокожей ли Наоми? - к древним механизмам, а вернулся - таким. И совсем неясно, что теперь делать, кроме как выставить перед собой серебряный столовый нож да лихорадочно молиться деве-заступнице, кружа с когда-то Йоханом около огромного обеденного стола.
Кружить и молиться - еще не зная, что тебя, конечно же, спасут через пару минут, проклятый Йохан и кинуться не успеет. Еще не зная, что потом на шее у Йохана обнаружится след от укуса. Еще не зная, что через неделю в твоем городке начнутся первые стычки, и убьют смешливую добрую Наоми, отрежут ей голову и объявят ее - и всех их, пришедших - проклятыми Господом, отродьями дьявола.
Еще не зная, что подобные стычки приведут к войне, а она - затянется на долгие столетия.
Еще не зная ничего этого, смотреть в стеклянные глаза лучшего друга. Смотреть, кружить - и молиться.