Автор:
E-level vampireНазвание: Яды или странная история того предмета, которым обычно промакивают чернила.
Задание: текст на изображение № 13
Рука привычно коснулась пресс-папье. Привычно в перчатке. Фигурка лебедя на ручке качнулась, и, казалось, серебряное изваяние вот-вот вспорхнет в воздух, расправив металлические крылья. Франческо отдернул пальцы, в который раз посмотрев на алую материю, обтянувшую их. Ничего не изменилось, цвет так и остался пламенно безупречным. Яд давно перестал действовать, даже слишком давно. Довольно откинувшись на мягкую спинку кресла, мужчина вновь взглянул на занятный предмет, стоящий на его столе. Лебедь показался разгневанным своим бессильным пленом в его кабинете. Отчего же люди так боготворят этих птиц? От особенной грациозности? Право же, смешно, за красотой вовсе не всегда скрываются добродетели. Символ верности? Ну, а это уже и просто комедия. К примеру, его мать могла с легкостью оправдать и опровергнуть и то и другое.
В роду Медичи всегда были славные лекари и не менее славные отравители. Честолюбивые обладатели этой фамилии всегда стремились к власти и процветанию, не стесняя себя в средствах для достижения этого. Чего только стоят знаменитые перчатки королевы Навары, подаренные ей небезызвестной Екатериной Медичи. Говорят, несчастная мать будущего Генриха IV скончалась в страшных муках в довольно длительный срок.
- Увы, жизнь коротка и полна опасностей, - усмехнувшись, заметил мужчина в пустоту кабинета.
читать дальше Так и его мать, будто желав оправдать не только название всего рода, но даже и свое имя, данное в честь знаменитой тезки, нанесла прозрачный как вода яд на дорогое и богато украшенное пресс-папье, незамедлительно преподнеся его в дар отцу будущего главы Инквизиции. Папа Алессандро XVII отходил тяжко, и вновь слишком долго. Смерть его была настолько некрасива, насколько глубока месть разгневанной и ревнивой женщины. Должна была ли попасть эта вещица в палаццо герцогов Миланских, Франческо точно не знал. Впрочем, их постигло несчастье другого рода, а печально неизвестное пресс-папье оказалось в его кабинете. Оно стояло в запечатанном шкафе, изредка попадая на столешницу хозяина апартаментов. Ди Медичи касался его только в перчатках, предаваясь воспоминаниям детства, где царила его блистательная и коварная мать, все остальные рядом с ней оказывались лишь бледными тенями.
Раздался вежливый, но настойчивый стук, прервавший ход мыслей. И не дожидаясь ответа кардинала, дверь распахнулась, пропустив в комнату монахиню.
- Ваш утренний кофе, Ваше высокопреосвященство, - молодая женщина кротко опустила глаза.
- О, сестра Юдифь, как любезно с Вашей стороны, что Вы не забываете обо мне, - Франческо улыбнулся, давая знак, что можно пройти.
Монахиня подошла к столу, поставив широкий поднос с двумя дымящимися чашками капучино. Благоухание бодрящего утреннего напитка мгновенно разлилось по комнате. Она улыбнулась в ответ, присев во второе кресло. Алые одежды расстелились вокруг по паркету, только подчеркивая очевидную стройность женщины, нежели скрывая ее.
- Ммм, какой яркий аромат, - протянул Франческо, - Вы сами готовили кофе, сестра?
Она не ответила и только улыбка ее стала чуть мягче. Протянув изящную ладонь, также затянутую в перчатку, она взяла чашку кардинала, пригубив из нее горячий напиток. Ее глаза, странного прозрачного как вода оттенка, были видны над золотистым ободком фарфора, а дым как вуаль едва скрывал их выражение. Но кардиналу вдруг почудился в них явственный оттенок порока. И он некстати вспомнил, что первообладательница имени Юдифь, когда-то отсекла голову Олоферну, предварительно соблазнив его.
- Вот видите, Ваше высокопреосвященство, здесь вовсе нет яда, - отчетливо произнесла женщина.
- Разумеется, - усмехнулся мужчина, - Я и не думал, что он там есть.
Они пили кофе в тишине, предаваясь умиротворенному настроению, пока солнечные лучи чертили свои извилистые рисунки по стенам личного кабинета главы Инквизиции.
- Как Вы думаете, Ваше высокопреосвященство, - внезапно задала вопрос сестра Юдифь, - Не стоит ли рядом с портретом Чезаре Борджия, тем что находится в восточной галерее, повесить портрет его сестры, Лукреции? Ведь они были так дружны, было бы справедливо соединить их и посмертной жизни.
Франческо показалось, что сейчас его задушит приступ смеха, но усилием воли, он заставил себя сдержанно ответить.
- Дорогая сестра, Вы правы как всегда, эти два портрета никогда не должны разлучаться. Не правда ли?
Невинное выражение глаз напротив ответило ему: «Да».